Многие на ходу поворачивают головы, смотрят. По площади бежит, придерживая шашку, высокий офицер.

Он машет рукой.

- Это - Атарщиков, третьей сотни.

- Какой?

- Высокий, ишо родинка у него на глазу.

- Надумал уходить с нами.

- Он славный парнюга.

Атарщиков быстро настигает сотню, издали видно, как на лице его дрожит улыбка. Казаки машут руками, смеются:

- Нажми, господин сотник!

- Шибче!

От дворцовых ворот - сухой одинокий щелчок выстрела. Атарщиков широко взмахивает руками и, запрокидываясь, падает на спину, мелко сучит ногами, бьется о мостовую, пытается встать. Сотни, как по команде, разворачиваются лицом к дворцу. Около повернувшихся пулеметов - на коленях номера. Шорох лент. Но возле дворцовых ворот, за сосновыми брусьями - ни души. Ударниц и офицеров, минуту назад толпившихся там, выстрел будто слизал. Сотни опять торопливо строятся, идут, уже ускоряя шаг. Двое казаков последнего взвода возвращаются от места, где упал Атарщиков. Громко, чтобы слышала вся сотня, один кричит:

- Кусануло его под левую лопатку. Готов!

Шаг в ногу звучит гремуче и четко. Матрос в бушлате командует:

- Левое плечо вперед... арш!

Сотни, извиваясь, сворачивают. Молчанием провожает их притихший сугорбленный дворец.