Кривошлыков, только недавно нагнавший экспедицию, молчал, кутался в шинель с выцветшими петлицами. Его трепала лихорадка, от хины звенело в ушах, голова, начиненная болью, пылала. Он не принимал участия в обсуждении, сидел, сгорбясь, на мешке с сахаром. Глаза его были затянуты лихорадочной пленкой.

- Кривошлыков! - окликнул его Подтелков, не поднимая от карты глаз.

- Что тебе?

- Не слышишь, о чем гутарим? Походом идтить надо, иначе перегонит нас, пропадем. Ты как? Ты больше нас ученый, говори.

- Походом бы можно, - с расстановочкой заговорил Кривошлыков, но вдруг ляскнул совсем по-волчьи зубами, мелко затрясся, охваченный пароксизмом лихорадки. - Можно бы, если б меньше багажу.

Около дверей Подтелков развернул карту области. Мрыхин держал углы. Карта под ветром, налетевшим с пасмурного запада, трепыхалась, с шорохом рвалась из рук.

- Вот как пойдем, вот, гляди! - Обкуренный палец Подтелкова наискось проехался по карте. - Видишь масштаб? Полтораста верст, двести от силы. Ну!

- А ить верно, чума ее дери! - согласился Лагутин.

- Ты, Михаил, как?

Кривошлыков досадливо пожал плечами:

- Я не возражаю.

- Зараз пойду казакам скажу, чтоб выгружались. Нечего время терять.

Мрыхин выжидающе оглядел всех и, не встретив возражений, выпрыгнул из вагона.

Эшелон, с которым ехала подтелковская экспедиция, в это хмурое, дождливое утро стоял неподалеку от Белой Калитвы. Бунчук лежал в своем вагоне, с головой укрывшись шинелью. Казаки здесь же кипятили чай, хохотали, подшучивали друг над другом.

Ванька Болдырев - мигулинский казак, балагур и насмешник - подсмеивался над товарищем-пулеметчиком.

- Ты, Игнат, какой губернии? - хрипел его сиплый, прожженный табаком голос.

- Тамбовской, - мяконьким баском отзывался смирный Игнат.

- И, небось, морщанский?

- Нет, шацкий.

- А-а-а-а... шацкие - ребята хватские: в драке семеро на одного не боятся лезть. Это не в вашей деревне к престолу телушку огурцом зарезали?

- Будя, будя тебе!

- Ах да, я забыл, этот случай не у вас произошел. У вас, никак, церковь блинами конопатили, а посля на горохе ее хотели под гору перекатить. Было такое дело?