– Пусть даже ты во всем виноват, дело прошлое, и нечего кипятиться. Единственное, о чем тебя прошу, – не пьянствуй и не лезь в чужие дела! Ведь пьешь с кем попало. До сих пор как-то обходилось. Но ведь может случиться несчастье! И тогда все сочтут виноватым тебя, если даже это неправда! И я тоже! Что тогда говорить о других!

Сюэ Пань отличался несдержанностью и все говорил напрямик. Поэтому в ответ на упреки матери и сестры он заорал, вскочив с места:

– Я зубы выбью тому, кто возвел на меня напраслину! Кому-то понадобилось выслужиться перед Цзя Чжэном, и кончилось тем, что Цзя Чжэн избил Баоюя! Но Баоюй не всевышний! Так почему бы отцу его не поколотить? А тут, видите ли, весь дом вверх дном. Как-то муж моей тетки стукнул Баоюя, так старая госпожа заявила, что это из-за Цзя Чжэня, и отругала его. А сейчас виноватым я оказался… Но мне теперь все равно! Убью его, и дело с концом! По крайней мере буду считать, что прожил жизнь не напрасно!

Он выдернул дверной засов и бросился к выходу.

– Негодяй! – крикнула тетушка, преградив ему путь. – Ты что затеял! Лучше убей сначала меня!

Глаза Сюэ Паня от злости стали круглыми, как медные колокольчики.

– Ах, так? – завопил он. – Вздумали мне мешать?! Хотите, чтобы я постоянно враждовал с Баоюем? Нет, уж лучше всем сразу умереть.

– Ты чего расшумелся? – сказала Баочай, подходя к Сюэ Паню. – Мама и так расстроена, а ты скандалишь, вместо того чтобы ее успокоить. Да пусть бы даже не мама, а кто-нибудь другой помешал тебе ради твоего же блага, тебе следовало бы вести себя сдержаннее.

– Опять ты за свое! – не унимался Сюэ Пань. – Ведь сама же все выдумала!

– Нечего обижаться, если дальше собственного носа ничего не видишь! – в сердцах промолвила Баочай.

– Пусть так! – кричал Сюэ Пань. – Но почему ты не сердишься на Баоюя, который водит неприличные знакомства? Взять хоть эту историю с Цигуанем. Мы с ним виделись раз десять, но никаких излияний с его стороны не было. А вот Баоюю при первой же встрече Цигуань подарил пояс, даже не зная, кто он такой. Может быть, скажешь, я выдумал?

– Помолчал бы лучше! – в один голос взволнованно вскричали тетушка и Баочай. – Ведь за это и наказали Баоюя! Теперь ясно, что именно ты его оклеветал!

– Извести вы меня хотите! – вскипел Сюэ Пань. – Но это бы еще ладно! Больше всего меня злит, что из-за Баоюя весь дом переполошился!

– Кто переполошился? – возмутилась Баочай. – Ведь это ты раскричался, схватил дверной засов, а теперь сваливаешь на других!

Что тут было возразить? Сюэ Пань понимал, что сестра права, но решил не сдаваться и, окончательно выйдя из себя, язвительно заметил:

– Я давно знаю, что у тебя на уме, дорогая сестрица! Мама говорила, что достойной парой твоему золотому замку может быть только яшма. Яшма есть у Баоюя, потому ты и лезешь из кожи вон, защищая его!

Услышав это, Баочай растерялась и схватила за руку мать.

– Мама! – крикнула она сквозь слезы. – Вы только послушайте, что он говорит!

Сюэ Пань понял, что совершил оплошность, круто повернулся и убежал в свою комнату. Там он, ругая себя в душе, повалился на постель. Но об этом мы рассказывать не станем.

Баочай была глубоко оскорблена, к тому же ее возмущало поведение брата. Она не знала, как быть, расстраивать мать не хотелось, и, глотая слезы, девушка вернулась к себе. Всю ночь она проплакала.

Утром Баочай наскоро оделась, не стала ни умываться, ни причесываться и поспешила к матери. На пути, как назло, ей повстречалась Дайюй, которая в одиночестве любовалась цветами.

– Ты куда? – спросила Дайюй.

– Домой, – ответила Баочай и, не останавливаясь, пошла дальше.

Дайюй заметила, что Баочай чем-то опечалена, глаза ее заплаканы и держится она не так, как обычно.

– Поберегла бы здоровье, сестра! – смеясь, крикнула ей вслед Дайюй. – Даже двумя кувшинами твоих слез его не вылечить от побоев!

Если хотите узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.