Они сели в коляску и отправились во дворец Линьаньского бо.

Привратник доложил об их прибытии и тотчас вернулся, сказав:

– Господин бо вас просит войти…

У Линьаньского бо собралось множество гостей. После обмена приветствиями Цзя Шэ и Баоюй заняли свои места.

Беседам, шуткам и смеху не было конца, но тут появился хозяин труппы с дощечкой из слоновой кости и программой в руках и обратился к гостям:

– Почтительно прошу вас, господа, обратить ваше высокое внимание на наше представление!

Выбор актов для постановки был в первую очередь предоставлен почетным гостям. Цзя Шэ назвал один акт. Случайно обернувшись, хозяин труппы увидел Баоюя и, никого уже не замечая, подошел к нему, низко поклонился:

– Прошу вас, второй господин, выберите два акта по своему усмотрению!

Баоюй пристально поглядел на актера: белое, словно напудренное, лицо, яркие, будто от киновари, губы. Он казался свежим, точно лотос, только что поднявшийся над водой, и гибким, словно молодое дерево софора, качающееся на ветру.

Это был не кто иной, как Цзян Юйхань.

Баоюй слышал, что Цзян Юйхань с труппой актеров приехал в столицу, но они еще не виделись. Однако пуститься в расспросы сейчас, при людях, было неловко, и юноша лишь спросил:

– Ты когда приехал?

Цзян Юйхань огляделся и тихо ответил:

– Неужели вы не знаете, второй господин?

Баоюй промолчал и поспешил назвать выбранный им акт.

Едва Цзян Юйхань отошел, посыпались вопросы:

– Кто этот человек?

– Прежде он исполнял роли молодых героинь, – ответил кто?то, – а сейчас не хочет, да и возраст у него уже не тот, поэтому он перешел на роли молодых героев, а также содержит труппу. Бросать этого занятия не хочет, хотя на скопленные деньги открыл не то две, не то три лавки.

– Он, конечно, женат?

– Холост! Считает брак жизненно важным делом и потому ищет достойную себе пару, независимо от того, богата девушка или бедна, благородного или низкого происхождения. Так до сих пор и не женился.

«Девушка, которая за него выйдет, – подумал Баоюй, – наверняка не обманется в своих надеждах».

Начался спектакль. Высокие куньшаньские напевы сменялись ровными иянскими мелодиями[1], на сцене было шумно и оживленно.

В полдень накрыли столы, и снова начались возлияния. После этого еще немного посмотрели спектакль, и Цзя Шэ собрался домой.

– Время раннее, – стал удерживать его хозяин. – Останьтесь. Услышите, как Цигуань исполнит свой коронный номер – акт «Обладание красавицей гетерой».

Баоюю очень не хотелось уходить, и он обрадовался, когда Цзя Шэ остался.

Цзян Юйхань в роли Цинь Сяогуаня превзошел самого себя. С неподражаемым мастерством играл возлюбленного гетеры. Особенно трогательна была сцена, когда они вместе пели и пили вино, исполненные любви и жалости друг к другу.

Взор Баоюя был прикован к Цзян Юйханю. Чистый голос и четкая дикция буквально завораживали, и душа Баоюя, подхваченная вихрем музыки и пения, унеслась в неведомые дали.

Акт окончился. Теперь Баоюй был убежден, что ни один актер не может сравниться с Цзян Юйханем по искренности и глубине исполнения. Юноша вспомнил, что в «Трактате о музыке» говорится: «Чувства, возникающие в груди, выражаются в звуках, а звуки, сливаясь в гармонию, образуют мелодию. Чтобы понимать музыку, надо много учиться. Прежде всего следует познать источник звуков и тонов. С помощью стихов чувства можно выразить лишь в словах, но они не проникнут в душу – надо научиться понимать мелодию…»

Мысли Баоюя витали где?то далеко, когда вдруг он заметил, что Цзя Шэ собирается уходить. Пришлось и ему попрощаться.

Когда они возвратились домой, Цзя Шэ отправился прямо к себе, а Баоюй пошел навестить отца.

Цзя Чжэн как раз вернулся из ямыня и расспрашивал Цзя Ляня, как обстоит дело с повозками.

– Я посылал человека с письмом к начальнику уезда, – рассказывал Цзя Лянь, – но того дома не оказалось. Служитель ямыня сказал нашему слуге: «Моему господину об этом деле ничего не известно, приказа отбирать повозки он не отдавал. Все это дело рук негодяев и вымогателей. Я распоряжусь, чтобы все немедленно разыскали и завтра же доставили вам. О малейшей пропаже можете доложить начальнику уезда, и пусть он назначит мне наказание. Сейчас начальника нет дома, но прошу вас, если можно, устроите так, чтобы он ничего не знал: это лучше».

– Кто же осмелился творить подобные беззакония? – возмутился Цзя Чжэн.

– Скорее всего, это чиновники, которые служат за пределами столицы, – заметил Цзя Лянь, – но я уверен, завтра нам все доставят.