Кошевой примкнул баркас, ссыпал в торбу рыбу, пошел, отмеряя веслом большие сажени. Валет жеребенком семенил возле, забегал наперед, запахивая полы шинели, широко кидая руками.

- Мне Иван Алексеев сказал. Он меня только что сменил с дежурства, мельница-то всю ночь пыхтела, завозно. Ну, а он слыхал от самого. К Сергею-то Платонычу из Вешек офицер чей-то прискакал.

- Что теперь? - По лицу Мишки, возмужалому и вылинявшему за годы войны, скользнула растерянность; он сбоку глянул на Валета, переспросил:

- Как теперь?

- Надо подаваться из хутора.

- Куда?

- В Каменскую.

- А там казаки.

- Левее.

- Куда?

- На Обливы.

- Как пройдешь?

- Захочешь - пройдешь! А нет - оставайся, черт тебя во все места нюхай! - окрысился вдруг Валет. - "Как да куда", да я-то почем знаю? Прикрутит сам найдешь лазейку! Носом сыщешь!

- Ты не горячись. На горячих, знаешь, куда ездют? Иван-то что гутарит?

- Ивана твоего пока раскачаешь...

- Ты не шуми... баба вон глядит.

Они опасливо покосились на молоденькую бабенку, сноху Авдеича Бреха, выгонявшую с база коров. На первом же перекрестке Мишка повернул назад.

- Ты куда? - удивился Валет.

Не оборачиваясь, Кошевой бормотнул:

- Вентери поеду сыму.

- На что?

- Не пропадать же им.

- Значит, ахнем? - обрадовался Валет.