И Аникушка бормотал:

- Молодой я ишо... Вусов вон нету...

- Ты шутки не шути! Ты что - на смех нас подымаешь? - вопил у него под ухом старик Кашулин.

Аникей отмахивался, словно от комариного брунжанья:

- Своего Андрюшку поди запиши.

- Записал!

- Прохор Зыков! - выкрикивали у стола.

- Я!

- Записывать?

- Не знаю...

- Записали!

Митька Коршунов с серьезным лицом подошел к столу, отрывисто приказал:

- Пиши меня.

- Ну, ишо кто поимеет охоту?.. Бодовсков Федот... ты?

- Грызь у меня, господа старики!.. - невнятно шептал Федот, скромно потупив раскосые, калмыцкие глаза.

Фронтовики открыто гоготали, брались за бока, щедрые на шутку отмачивали:

- Бабу свою возьми... на случай вылезет грызь - вправит.

- Ах-ха-ха-ха!.. - покатывались позади, кашляя и блестя зубами и маслеными от смеха глазами.

А с другого конца синичкой перелетела новая шутка:

- Мы тебя в кашевары! Сделаешь борщ поганый - до тех пор будем в тебя лить, покеда с другого конца грызь вылезет.

- Резко не побегешь - самое с такими отступать.

Старики негодовали, ругались:

- Будя! Будя! Ишь какая им веселость!

- Нашли время дурь вылаживать!

- Совестно, ребяты! - резонил один. - А бог! То-то! Бог - он не спустит. Там помирают люди, а вы... а бог?

- Томилин Иван. - Сотник, поворачиваясь, огляделся.

- Я артиллерист, - отозвался Томилин.

- Записываешься? Нам и артиллеристы нужны.

- Пиши... э-эх!