- Ушли бы мы в красные тогда, перед Подтелковым... Теперь не пришлось бы глазами моргать. - Иван Алексеевич скис в улыбке, стал закуривать.

Народ все подходил. Собрание открыл приехавший из Вешенской подхорунжий Лапченков, сподвижник Фомина.

- Товарищи станишники! Советская власть укоренилась в нашем округе. Надо установить правление, выбрать исполком, председателя и заместителя ему. Это - один вопрос. А затем привез я приказ от окружного Совета, он короткий: сдать все огнестрельное и холодное оружие.

- Здорово! - ядовито сказал кто-то сзади. И потом надолго во весь рост встала тишина.

- Тут нечего, товарищи, такие возгласы выкрикивать! - Лапченков вытянулся, положил на стол папаху. - Оружие, понятно, надо сдать, как оно не нужное в домашности. Кто хочет идтить на защиту Советов, тому оружие дадут. В трехдневный срок винтовочки снесите. Затем приступаем к выборам. Председателя я обяжу довести приказ до каждого, и должон он печать у атамана забрать и все хуторские суммы.

- Они нам давали оружию, что лапу на нее накладывают?..

Спрашивающий еще не докончил фразы, к нему дружно все повернулись. Говорил Захар Королев.

- А на что она тебе сдалась? - просто спросил Христоня.

- Она мне не нужна. Но уговору не было, как мы пущали Красную Армию через свой округ, чтобы нас обезоруживали.

- Верно!

- Фомин говорил на митинге!

- Шашки на свои копейки справляли!

- Я со своим винтом с германской пришел, а тут отдай!

- Оружие, скажи, не отдадим!

- Казаков обобрать норовят! Я что же значу без вооружения? На каком полозу я должен ехать? Я без оружия, как баба с задратым подолом, - голый.

- При нас останется!

Мишка Кошевой чинно попросил слова:

- Дозвольте, товарищи! Мне даже довольно удивительно слухать такие разговоры. Военное положение или нет у нас?

- Да нехай хучь сзади военного!

- А раз военное - гутарить долго нечего. Вынь и отдай! Мы-то не так делали, как занимали хохлачьи слободы?

Лапченков погладил свою папашку и как припечатал:

- Кто в этих трех днях не сдаст оружие, будет предан революционному суду и расстрелян, как контра.

После минуты молчания Томилин, кашляя, прохрипел:

- Просим выбирать власть!

- Ушли бы мы в красные тогда, перед Подтелковым... Теперь не пришлось бы глазами моргать. - Иван Алексеевич скис в улыбке, стал закуривать.

Народ все подходил. Собрание открыл приехавший из Вешенской подхорунжий Лапченков, сподвижник Фомина.

- Товарищи станишники! Советская власть укоренилась в нашем округе. Надо установить правление, выбрать исполком, председателя и заместителя ему. Это - один вопрос. А затем привез я приказ от окружного Совета, он короткий: сдать все огнестрельное и холодное оружие.

- Здорово! - ядовито сказал кто-то сзади. И потом надолго во весь рост встала тишина.

- Тут нечего, товарищи, такие возгласы выкрикивать! - Лапченков вытянулся, положил на стол папаху. - Оружие, понятно, надо сдать, как оно не нужное в домашности. Кто хочет идтить на защиту Советов, тому оружие дадут. В трехдневный срок винтовочки снесите. Затем приступаем к выборам. Председателя я обяжу довести приказ до каждого, и должон он печать у атамана забрать и все хуторские суммы.

- Они нам давали оружию, что лапу на нее накладывают?..

Спрашивающий еще не докончил фразы, к нему дружно все повернулись. Говорил Захар Королев.

- А на что она тебе сдалась? - просто спросил Христоня.

- Она мне не нужна. Но уговору не было, как мы пущали Красную Армию через свой округ, чтобы нас обезоруживали.

- Верно!

- Фомин говорил на митинге!

- Шашки на свои копейки справляли!

- Я со своим винтом с германской пришел, а тут отдай!

- Оружие, скажи, не отдадим!

- Казаков обобрать норовят! Я что же значу без вооружения? На каком полозу я должен ехать? Я без оружия, как баба с задратым подолом, - голый.

- При нас останется!

Мишка Кошевой чинно попросил слова:

- Дозвольте, товарищи! Мне даже довольно удивительно слухать такие разговоры. Военное положение или нет у нас?

- Да нехай хучь сзади военного!

- А раз военное - гутарить долго нечего. Вынь и отдай! Мы-то не так делали, как занимали хохлачьи слободы?

Лапченков погладил свою папашку и как припечатал:

- Кто в этих трех днях не сдаст оружие, будет предан революционному суду и расстрелян, как контра.

После минуты молчания Томилин, кашляя, прохрипел:

- Просим выбирать власть!