Женские чары отверг и предал порицанью,

Также и золото. Для мудреца созерцанье

Было дороже всего, и ему посвятил себя он.

 

Неизвестно, сколько лет Танскому монаху пришлось скитаться, прежде чем его причислили к лику святых. О том, что с ним происходило в дальнейшем, вы узнаете из последующих глав.

 

в которой рассказывается о том, как Сунь У   кун в ярости убил разбойников с большой дороги, и как Танский монах впал в заблуждение и прогнал от себя смышленую обезьяну

 

 

Зовется сердце чистым лишь тогда,

Когда его раздумья не тревожат,

Заботы не гнетут, сомнения не гложут,

Не увлекают радость и беда.

Когда вокруг безмолвие царит –

Приходят чистые, благие думы,

Блаженствуя, раскрепощенный дух парит

Над жизнью суетной, порочной и угрюмой.

Уйми страстей снедающий огонь,

Чтоб не была душа им обуяна!

Мысль тороплива, словно обезьяна,

Неукротимо сердце – резвый конь…

И мысль и сердце ты держи в узде –

Хозяином их будь всегда, везде!

Всех шестерых врагов ты изгони,

Впитай в себя все три ученья Будды:

Тогда, расставшись с ересью и блудом,

Познаньем мудрости достигнув совершенства,

Ты счастьем истинным свои наполнишь дни

В сияющей обители блаженства.

 

Итак, мы рассказали о том, как Танский монах проявил железное упорство и стальную выдержку и готов был ценою жизни сохранить свое целомудрие и благочестие. Благодаря Сунь У   куну он был спасен.

О том, как путники продолжали идти на Запад, мы рассказывать не будем. Стояла середина лета:

 

Дождь пролился, и стало все вокруг

Еще благоуханнее и краше –

Прохладой дышит молодой бамбук,

Цветы раскрыли радужные чаши,

Душистый пар струится от земли,

Тростник пьянящий запах источает,

Все склоны гор полынью поросли,

Но здесь ее никто не замечает.

Потока шум и птичьи голоса

Сливаются в единый хор веселый,

Над розовым кустом роятся пчелы,

И бирюзой сияют небеса.

 

Наступил праздник лета. Танский монах и его спутники любовались прекрасным летним пейзажем и печалились, что ничем не могут отметить наступивший праздник. Вдруг они увидели впереди высокую гору, преграждавшую им путь. Сюань   цзан придержал коня и, обернувшись, сказал:

–   Видишь, Сунь У   кун    Впереди – гора. Боюсь, что там тоже обитают злые духи и оборотни. Нужно быть настороже.

–   Не бойся, наставник!   – хором отвечали ему ученики.   – Ведь мы отдали себя на волю Будды, чего же нам бояться злых духов!

Танский монах успокоился, подстегнул коня и натянул поводья, чтобы скорей добраться до горы. Вскоре путники поднялись на отроги горы, откуда им открылась чудесная картина. Вот послушайте, что об этом написано в стихах:

 

Высокие горы приблизиться к небу стремились,

На горных вершинах стояли стеной кипарисы,

Угрюмые скалы красивым узором покрылись,

Ползучие травы по каменным граням стелились,

И мох одевал их своей бирюзовою ризой.

Отвесные кручи гряда за грядою вставали,

В глубины земли уходили разверзтые бездны,

И взор изумленный притягивали и пленяли

Широким окружьем раскинувшиеся дали,

Луга и долины в цветочном уборе прелестном.

В густых можжевеловых рощах и в кущах тенистых

Невидимых птиц раздавались и щебет и пенье,

И каждый крылатый певец с превеликим уменьем

С другим состязался, таким же, как он, голосистым.

Тропинка крутая опавшими лепестками

Была словно медью и золотом жарким покрыта,

Гремучий поток меж высокими тростниками

Стремил свои воды прозрачные, цвета нефрита.

В местах, где не знали ловушек, тенет и капканов,

Плодились и множились дивные птицы и звери;

Козули и лоси, лисицы и обезьяны,

Что странникам нашим встречались в пути непрестанно,

Не ведали страха и к людям питали доверье.

И только порой нарушало звериные игры,

И только порой заглушало и щебет и пенье,

Подобное грому, глухое рычание тигра,

Невольно вводившее в трепет живые творенья.

Меж листьев зеленых, таясь, наливались и зрели

Плоды, издававшие дивное благоуханье,

В высокой траве шелковистой цветы пламенели,

Которым доселе никто не придумал названья.