- Новость! - еще с порога крикнул Калмыков, - Полк, по всей вероятности, снимут.

- Откуда это? - недоверчиво улыбнулся седоватый подъесаул Меркулов.

- Не веришь, дядя Петя?

- Признаться, нет.

- По телефону передал командир батареи. Откуда он знает? Как же, ведь он вчера только из штаба дивизии.

- В баньке попариться не плохо бы.

Чубов, блаженно улыбаясь, сделал вид, будто хлещет себя по ягодицам веником. Меркулов засмеялся:

- В нашей землянке остается котел лишь поставить: воды хоть отбавляй.

- Мокро, мокро, хозяева, - брюзжал Калмыков, оглядывая бревенчатые стены и хлюпкий земляной пол.

- Болото под боком.

- Благодарите всевышнего, что сидите у болота, как у Христа за пазухой, - вмешался в разговор Бунчук. - На чистом наступают, а мы тут за неделю по обойме расстреливаем.

- Лучше наступать, чем гнить здесь заживо.

- Не для того держат казаков, дядя Петя, чтобы уничтожать их в атаках. Ты лицемерно наивничаешь.

- Для чего же, по-твоему?

- Правительство в нужный момент попытается, по старой привычке, опереться на плечо казака.

- Ересь несешь. - Калмыков махнул рукой.

- Как это - ересь?

- А так.

- Оставь, Калмыков! Истину нечего опровергать.

- Какая уж там истина...

- Да ведь это же общеизвестно. Что ты притворяешься?

- Внимание, гас-па-да афицеры! - крикнул Чубов и, театрально раскланиваясь, указал на Бунчука: - Хорунжий Бунчук сейчас начнет вещать по социал-демократическому соннику.

- Петрушку валяете? - ломая глазами взгляд Чубова, усмехнулся Бунчук. А впрочем, продолжайте - у всякого свое призванье. Я говорю, что мы не видим войны со средины прошлого года. С той поры, как только началась позиционная война, казачьи полки порассовали по укромным местам и держат под спудом до поры до времени.

- А потом? - спросил Листницкий, убирая шахматы.